| Гарегин Тосунян: «Банкофобия искусственно нагнетается, потому что всегда нужно находить крайних» |
Банк — это своего рода магазин денег. В полной мере такое определение применимо к сфере потребительского кредитования. Люди получают деньги и возможность приобрести то, что является для них жизненно необходимым (или представляется таковым). Доступность заемных средств зависит, в том числе, от правильного построения работы кредитной отрасли. О путях развития кредитной сферы, природе кризиса, особенностях отечественного рынка ипотеки рассказал Президент Ассоциации российских банков, заведующий кафедрой АНХ при Правительстве РФ Гарегин Тосунян. — Гарегин Ашотович, можно ли говорить о каких-то глобальных посткризисных изменениях в работе банков? Вы почувствовали такое разделение их деятельности — на «до кризиса» и «после»? — Я не согласен на такое деление — «до» и «после». Потому что этот кризис был своеобразным. Был какой-то всплеск кризиса краткосрочной ликвидности, но этот острый период преодолен, и, что самое главное, — каких-то существенных изменений в худшую или в лучшую стороны не произошло. Были проблемы, связанные с тем, что до кризиса АИЖК (Агентство по ипотечному жилищному кредитованию — прим. ред.) и Правительство призывали: «Кредитуйте ипотеку, а Агентство будет выкупать закладные!», но данные обязательства в кризис, откровенно говоря, не всегда выполнялись. Зато это подтолкнуло к тому, что потом АИЖК стали выделять приличные деньги, а сейчас уже созданы и действуют АРИЖК (Агентство по реструктуризации ипотечных жилищных кредитов — прим. ред.), и Агентство по страхованию ипотечных кредитов, которое, кстати, рождалось с участием АРБ, и разработан механизм кредитования АИЖК ипотечных банков. То есть сейчас интенсивно происходит накопление необходимого инструментария. Но связывать это только с кризисом не хочется, считаю, это просто нормальный процесс развития. — С этого года повысились требования к размеру уставного капитала банков — теперь он должен быть не менее 90 миллионов рублей. Новым нормативам соответствовали не все кредитные организации. Некоторым по причине «капитальной недостаточности» пришлось уйти с рынка. Есть мнение, что выходом (помимо докапитализации) могут, например, стать слияния банков. Но правильно ли это? Целесообразен ли подобный подход регулятора? Что может произойти в перспективе, учитывая, что с 2012 года требования к капиталу вырастут до 180 миллионов рублей? — Это повышение требований к капиталу были сделаны грубо, не вовремя. Но не будем сейчас оценивать прошлое. Тем более, что гораздо более серьезные опасения вызывают некоторые заявления о возможном значительном увеличении капитала банков, чуть ли не до 1 млрд. рублей. Не знаю, какими мотивами руководствуются апологеты этой идеи, но категорически выступаю против. В Соединенных Штатах работают 9 тысяч банков и еще действуют много кредитных организаций с капиталом меньше 100 тыс. долларов. В Великобритании банками называются только крупные структуры, но финансовых институтов, аналогичных нашим банкам, там десятки тысяч. У нас уже создана законодательная база для микрофинансовых центров. Конечно, хорошо, что поддерживают данный сектор экономики, но получается, что теперь средние и мелкие банки «снизу» подпирают конкуренты, которые имеют более мягкое регулирование или вообще не имеют такового; «сверху» же их «прессуют» кредитные организации, отличающиеся очень крупными размерами. Когда речь идет о государственных субординированных кредитах, о беззалоговых аукционах, мелкие и средние банки «отсекают» по уровню капитала. Зачем? Считаю, что «спектр» кредитных организаций должен быть широким и непрерывным! Ведь в некоторых регионах кредит даже в размере Я думаю, что все-таки меры по дальнейшему ужесточению требований к размеру капитала, о которых упоминалось выше, не будут реализованы. Хотя, в принципе, в повышении требований есть некий позитивный момент: ведь большинство собственников смогли найти ресурсы и докапитализировать банки, хотя до этого не хотели инвестировать в них. Но тут же задаю вопрос: «А почему они так неохотно и тяжело вкладываются в свой банк? Почему в то же время готовы инвестировать в нефтянку, в торговлю, в недвижимость?». Может быть, это тоже результат проводимой политики, которая не очень благоприятствует развитию банковского бизнеса. Поэтому, когда хотите капитализировать систему, надо делать это не путем административного повышения планки для уставного капитала, а созданием определенного инвестиционного климата, благодаря которому в эту сферу будут охотно вкладывать деньги. Почему иностранцы инвестируют у нас в банковский сектор? Потому что когда речь идет о крупном капитале, то инвестиционный климат в стране более-менее приемлем для него. Если миллиарды вложены в банк, эти инвестиции полностью себя оправдывают, потому что к такому собственнику относятся с повышенным вниманием и уважением и реже на него «наезжают». 
— Есть ли какой-то выход? Как можно создать приемлемые условия для работы мелких и средних банков?— Логичнее было бы обозначить разные сегменты регулирования. Допустим, крупные банки, имеющие капитал не ниже определенного уровня, имеют доступ к господдержке в виде субординированных кредитов, крупных беззалоговых инъекций. Для средних банков должен быть свой уровень поддержки, но сюда не должны допускаться крупные организации, иначе они «съедят» всю эту поддержку. Вот тогда будет понятна логика многочисленных заявлений о поддержке малого и среднего бизнеса. Пока же у нас поддерживают не тех, у кого «не выше», а тех, у кого «не ниже». У тех, кто занимается регулированием движения капиталов, видимо, нет задачи обеспечить непрерывный «грузопоток» на финансовом рынке. Перед ними стоит задача — выстроить побольше шлагбаумов, ограничений. Зачем? Напротив, должны наращиваться объемы кредитования, и люди в результате этого получат больший доступ к финансовым инструментам. Тогда весь экономический организм, образно говоря, «снабжается кровью» и начинает хорошо и эффективно развиваться. Другая крайность — когда кредитование развивается слишком бурно, получает чересчур много допинга. Так, объемы ипотечного кредитования на душу населения в Америке в 1250 раз превышают наши показатели! — Причины кризисов в нашей стране и США все-таки различаются? Какие главные проблемы у российской ипотеки? — У нас разная природа кризиса. Там — обжорство, переедание, здесь — голодная дистрофия, недоедание! Дистрофия и ожирение — это разные проблемы. Ипотека у нас развивалась не как инструмент решения социальной проблемы. В России отсутствовал доступ к ней широких слоев населения — малоимущих граждан и представителей так называемого среднего класса, а ипотека фактически превратилась для некоторых в возможность купить с помощью кредита недвижимость в целях последующей спекуляции. В результате произошло еще большее расслоение в обществе: те, кому действительно нужно жилье, с гораздо меньшей вероятностью могут приобрести его, в отличие от тех, кому жилье было в принципе не нужно, но они решили развивать свой бизнес на рынке недвижимости. Это настолько очевидно, настолько на поверхности, но никто из ведомств, от которых зависит решение данной проблемы, в упор ее не видит. Кроме, пожалуй, АИЖК. Я считаю, что Агентство старается что-то делать в данном направлении: развивает инфраструктуру, пытается поддержать разные слои населения. Но оно все равно ограничено теми дотациями, которые выделяет государство, и законодательством, которое действует сейчас. Мы даже не приступили к реализации социально ориентированной ипотечной программы. А ведь, если действительно хотим обеспечить ипотекой широкий круг населения, это делается очень просто. Здесь показателен пример Канады. В этой стране специально создали Агентство по страхованию ипотеки, которое гарантирует возвращение банкам всей суммы кредита и процентов по нему в случае дефолта заемщика. Но эти гарантии распространяются только на малоимущих людей: которые берут кредит впервые. Если у людей достаточно доходов для получения обычного кредита, государство ничего не будет им гарантировать. Для кредитных организаций «гарантированные» заемщики даже лучше, чем состоятельные, потому что в первом случае все их риски берет на себя государство. В результате за На самом деле, считаю, что кредитование — мощный инструмент формирования общественного сознания и определенной системы отношений в социально-экономической сфере. Если мы хотим, чтобы действительно люди могли развивать собственный бизнес, могли кормить свои семьи, они должны быть экономически независимыми. 
— Создается такое ощущение, что в обществе существует и насаждается, в том числе и с помощью СМИ, некоторая «банкофобия». Используем в данном случае этот термин, который, насколько нам известно, Вы ввели в оборот несколько лет назад. Некоторые действия законодателя, Роспотребнадзора также порой не способствуют созданию положительного имиджа банков. Почему так происходит?— Согласен, что банкофобия раскручивается. Могу еще один термин предложить: «экономическая дедовщина» — когда система управления рынком дается на откуп крупным игрокам... Как в армии. «Экономическая дедовщина» — это когда регуляторы в первую очередь интересуются тем, что происходит с крупными игроками, и их поддерживают. Очень точное, как мне кажется, отражение сути происходящего у нас в обществе, когда всех интересуют только те, кто побогаче и покрупнее, постарше и посильнее. В обществе банкофобия нагнетается искусственно, потому что всегда требуется находить крайних. Неэффективность управления нужно на кого-то списать. На кого? Естественно, на банки, которые выдают кредиты под высокие проценты! Необходимо найти виновного — и его находят, тем более, что этот виновный — не самый несчастный (я не идеализирую банки — они сумеют себя защитить). Но дело в том, что банки ведут себя чаще всего экономически грамотно, так как они все-таки достаточно приземленные структуры, и в условиях нормальной конкуренции будут вынуждены снижать ставки по кредитам, создавать дополнительные «завлекаловки» для клиентов и буквально бегать за ними. Поэтому их не надо административно загонять в «нужные» проценты. Весь вопрос в том, что должна быть конкуренция. Нормальная конкуренция! Если бы существовал избыток банковских услуг, у нас не было бы, наверное, таких процентов по кредитам, не было бы соответствующих проблем в обслуживании клиентов. То есть, очевидно, что существует дефицит предложений. А раз есть дефицит, почему же тогда и далее монополизируется банковский рынок? Выстраивается такая неконкурентная среда, когда в фаворе порой находится не самая эффективно работающая организация, а самые приближенные к власти или самые крупные по формальным показателям, которые порой оказываются «колоссом на глиняных ногах» и периодически лопаются. Мне представляется, что наша денежно-кредитная политика во многом неэффективна. Как можно, чтобы важнейший документ, разрабатываемый ежегодно Центробанком и Правительством под названием «Денежно-кредитная политика», не предусматривал никаких мер по развитию кредитования, а все время фактически его сдерживал? Хотя бы в одном абзаце необходимо предусмотреть развитие кредитного рынка. Однако много говорится об инфляции, борьбе с ней, причем за счет кредитного рынка, который нужно сжать, не дать развиваться. Я был недавно в Швейцарии — Женева строится, реконструируется: выделено несколько десятков миллиардов на развитие инфраструктуры, чтобы обеспечить рабочие места в период кризиса. А что сделали мы? Подняли тарифы ЖКХ, тарифы РЖД, тарифы по газу! Когда все страны в период кризиса страдали от дефляции, мы гордились 8%-ой инфляцией. — Интересно ли большинству банков заниматься долгосрочным кредитованием? Или на рынке останется несколько десятков банков, предлагающих ипотеку? — Ипотека как форма кредитования — одна из интереснейших. Во-первых, она является мультиплицирующей, создает вокруг себя множество других бизнесов. Во-вторых, дает людям главную возможность — иметь семью, иметь крышу над головой, иметь свой быт — то есть то, что боишься потерять. Вот это самое главное. На рынке ипотеки наблюдается позитивное движение, но очень медленное. Кстати, оно было даже в период кризиса. Год назад ко мне обратились за консультацией друзья, дети которых хотели взять кредит и нашли банк, где ставки по кредитам были на уровне 10%. Другое дело, что там требовался высокий уровень гарантии доходов. Я думаю, что сокращения числа банков, которые занимаются ипотекой, потребительским кредитованием, не будет. Например, в прошлом году многие банки свернули свои потребпрограммы, а сейчас опять начинают их развивать. Мы не успеем, как говорится, глазом моргнуть, как снова сотни банков будут конкурировать в этой сфере. При этом ипотечное кредитование — очень выгодное, потому что трудозатраты здесь меньше, а управление рисками — проще. Поэтому уверен, что рынок ипотеки будет развиваться. Другое дело, что он требует определенной квалификации, определенного доступа к источникам рефинансирования: не с каждым банком то же АИЖК станет работать. 
— Можно ли выявить какую-то «формулу» процентной политики банков? Как формируется ставка по кредиту: ставка рефинансирования Центробанка плюс сколько-то процентов?— Многое в данном вопросе зависит от рисков, от обстановки, потому что большая часть маржи закладывается именно на потенциальную возможность невозвратов кредитов. Минимальный уровень стоимости кредитов сейчас — примерно 10—15% в рублях, максимальный — 18—20%. Ставка рефинансирования сейчас составляет 7,75%, то есть, как мы видим, при определении стоимости первичного ресурса для банков она в среднем удваивается. Это неизбежно происходит не только за счет рисков, которые должны учитывать банки, и маржи, но и за счет операционных расходов, которые идут не только на оценку состояния заемщика, но и на выполнение всех надзорных требований. Кстати, о требованиях. Минфин решил, что необходимо предъявлять к банкам дополнительные требования по оценке доходности заемщиков. Я недавно был на Камчатке, там на заседании Всероссийского банковского совета была высказана следующая интересная идея. В метеорологии есть понятие последующей проверки предыдущих прогнозов. А нельзя ли его перенести и на банковскую сферу? То есть уже после погашения кредита заемщиком проанализировать, правильно ли надзорный орган отнес этого заемщика в ту или иную категорию. Если в результате банк при оценке своих заемщиков окажется на более высоком уровне понимания и знания клиентов, к нему можно смягчить требования; а если, наоборот, банк оценивал всех клиентов по — То есть процентная политика зависит от ряда факторов. И мы не можем утверждать, что если вдруг ставка рефинансирования снизится, предположим, до 3%, то ставка по кредитам будет ориентировочно находиться на уровне 6%? — Наверное, такая пропорция возможна, но все же здесь вопрос не совсем линейной зависимости. Если соотношение 3% и 6% — это нормально, то 8% и 16% — уже не совсем, потому что в ситуации более прогнозируемого рынка при 8%-й ставке рефинансирования банки могут устанавливать более низкие ставки по кредитам, сократив свою маржу до 3—5%, может, чуть выше, — столько должен брать банк. 8—10% маржи многим кажется уже многовато. Но это плата за неопределенность в денежной политике. То есть, если бы у банков было меньше негативных ожиданий, стоимость кредитов могла бы быть ниже при существующей ставке рефинансирования. — Что Вы думаете по поводу необходимости введения так называемых безотзывных вкладов? Как они могут повлиять на кредитный рынок? — Я бы назвал эти вклады не безотзывными, а долгосрочными. Сегодня таких нет: все они фактически являются вкладами до востребования, поскольку в любой момент любой человек можете забрать свои деньги из банка. Долгосрочные вклады — это вклады, которые будут находиться в банке строго определенное время: вы положили деньги на 3 года и столько лет они лежат в банке, положили на 5 лет — значит, все это время ваши средства находятся в кредитной организации. По мнению оппонентов, такие вклады будут ущемлять права потребителя, но это, считаю, полный бред. Потому что, во-первых, никто их не навязывает потребителю — он имеет возможность выбора между долгосрочными вкладами и вкладами срочными или до востребования; а, во-вторых, можно ввести поправку, согласно которой под гарантию этого депозита клиент в случае необходимости сможет автоматически получить кредит в этом банке. При этом в процентах вы можете оказаться как в выигрыше, так и в проигрыше. Представьте, вы отдали кому-то свой автомобиль в аренду на 3 года. Но при этом в любой момент по вашему желанию он должен этот автомобиль вернуть. Значит, вы его уже не отдали в пользование на определенный срок, а только до появления вашего желания, потому новый пользователь боится от дома отъехать на далекое расстояние. Но вы можете предварительно договориться, что, если вам понадобится автомобиль на время, он предоставит вам другую машину. То же самое мы предлагаем и с долгосрочными вкладами. Кстати, банкиры не имеют права вернуть клиенту деньги с депозита раньше срока. Год назад можно было открыть вклад под 18% годовых. Сейчас, знаете, какие в связи с этим начались скандалы. Приходит человек в банк и говорит: «Я хочу довнести на депозит деньги». Причем, первоначально он открыл вклад на 20 тыс. рублей, а внести дополнительно планирует 160 млн. Он явно делает бизнес на процентах, а банк не имеет права запретить ему это. И уж тем более, никогда не было такого, чтобы какой-нибудь банк сказал своему вкладчику: «Слушай, я у тебя по глупости позавчера взял деньги под 15% годовых, возьми их обратно, они мне больше не нужны!». 
— Какими Вы представляете себе среднесрочные перспективы развития банковского рынка: что-то серьезно изменится или все останется по-прежнему?— Очень быстро меняется философия ведения бизнеса на финансовом рынке. Мне кажется, что основные изменения произойдут из-за технического прогресса — электронный банкинг неизбежно будет захватывать сегменты рынка. Величайшее дело — конкуренция, а электронные формы работы дают возможность конкуренцию развивать более быстрыми темпами, и консерватизм чиновников не может сдерживать этот процесс. Это единственное, в чем я вижу безоговорочное продвижение и какие-то очень серьезные реформы, потому что все остальное зависит от политиков. К счастью, технический прогресс от них зависит в меньшей степени. — Что бы Вы хотели пожелать нашим читателям — потенциальным и уже состоявшимся потребителям банковских услуг? — Необходимо понимать, что кредитная деятельность является частью бизнеса. Когда человек покупает что-то за счет потребительских кредитов, ипотеки, он вступает в бизнес-отношения, и здесь не нужно рассчитывать на то, что ему кто-то что-то подарит, что за него будут расплачиваться другие, если вдруг у заемщика наступят финансовые затруднения. Если я за кого-то хочу расплатиться, это называется уже благотворительностью, но не бизнесом. Поэтому если вы пришли что-то приобретать, покупать, заимствовать — это бизнес, а в бизнесе надо думать, взвешивать каждое слово в договоре, каждый свой шаг. Человек должен самостоятельно решить — готов ли он нести всевозможные риски. Когда ты покупаешь квартиру, машину, игрушку, бытовую технику с помощью кредитных средств, ты становишься более глубоким участником этого бизнес-процесса, становишься более ответственным. К сожалению, бывают неприятности, эксцессы из-за какого-то непонимания между заемщиком и кредитной организацией, но все равно это прекрасная школа. Ее очень важно пройти. При этом надо взвешивать каждый шаг, оценивать последствия принятых решений. В таком случае все будет нормально, я уверен в этом. Беседовала Софья Ручко |